III. Последняя редакция КБН (1956–1965). (b) Работа над систематизацией фотоматериала к КБН

(b) Работа над систематизацией фотоматериала к КБН

Собирание и издание фотографий наряду с выверенными и откомментированными текстами являлось, таким образом, существенной частью общего плана издания Корпуса.[71]

Неудивительно, что описание палеографии боспорских надписей, решительно важное не только для истории письма, но и для датировки эпиграфических документов, стало — в рамках редакции — предметом специального исследования.[72]

Значительная часть имеющихся и сегодня фотоснимков была изготовлена еще до появления сквозной, а затем и окончательной нумерации Корпуса. Фотографии систематизировались и сортировались постепенно — на обороте одного, иногда двух отпечатков каждой надписи ставились карандашные пометы, показывающие место первой и(ли) основной публикации памятника, место его хранения, иногда с инвентарными номерами; изредка встречается указание на то, что памятник еще не опубликован.[73]

К концу 50-х гг. на обороте фотографий первого, а то и второго комплектов ЛОИИ появляется рабочий, а затем и окончательный (“корпусной”) номер в коллекции (остальные дупликаты за редкими исключениями не нумеровались, располагаясь, видимо, каждый рядом с соответствующим пронумерованным снимком).

Основная работа была проделана в период с мая 1956 по конец 1958 г.; на 1959 г. пришлась окончательная редакторская обработка Корпуса.[74]

Представление о работе над КБН ближе к концу подготовки издания дают фрагменты переписки тех лет (Доватур, Болтунова, Каллистов, Струве и др.). В письме от 10–IX–1959 Болтунова спрашивает Доватура:[75]

В каком положении дело? Послан ли Корпус на рецензию Белецкому?[76]

Закончена ли его проверка? Я во время своего пребывания в Ленинграде в мае месяце проверила первые 430 №№ вместе с Татьяной Николаевной. Дальше Татьяна Николаевна заболела, и работа прервалась. Здесь у меня в Москве нет экземпляра. Поэтому я продолжить работу по проверке не могла. Свои замечания к №№ 1–430 я послала из Москвы, отпечатанные на машинке.

И далее:

Неопубликованные надписи я подготовила вчерне все, которые у меня были, и отослала их Татьяне Николаевне, кроме фрагментов Керченского музея, которые я в свое время передала Татьяне Николаевне вместе с фото. Имела ли она время и возможность ими заняться и сделала ли что-нибудь, не знаю.[77]

Названные уже труды Ивановой и Болтуновой — Книпович[78]

можно считать одним из немногих плодов, выросших на почве боспорского фотоархива, практически недоступного для исследователей, за исключением тех, кто так или иначе занимался его обработкой.

В письме Болтуновой к Доватуру от 30–IX–1959 упоминаются дополнительные номера[79]

к Корпусу: Болтунова хотела бы знать, кто их прокомментировал. Это показывает не только то, что “корпусная” нумерация к этому времени существовала, но и то, что имевшаяся уже была признана окончательной.

Также и сохранившаяся переписка с АН ГДР (1960–1961 гг.) о публикации КБН, включающей иллюстративную часть Корпуса (об этом речь пойдет чуть ни-же), демонстрирует, что нумерация КБН к 1960 г. практически установилась — если не считать произошедшего позднее сбоя в девятой сотне надписей, о котором будет сказано дальше. Более того, сохранился рукописный реестр, который описывает состав и число экземпляров, иллюстрирующих надписи с их корпусными номерами. Это лишний раз подтверждает тот факт, что систематизированы и пронумерованы были и отпечатки наличных к тому времени фотоизображений.[80]

Результаты, а иногда и процесс этой работы отражены на оборотах фотографий двух основных экземпляров. Существенным этапом был переход от идентифицирующих помет по старым публикациям или местам хранения к охватившей основную часть коллекции разметке снимков по “корпусной” (сплошной) нумерации, которая была выполнена синим карандашом в картуше.


[71] О собирании фотоматериалов к КБН вскользь упоминается в Предисловии к КБН (с. 6; 10) — к сожалению, без деталей, которые сейчас были бы любопытны; скорее всего, в иллюстративном томе КБН, о котором речь пойдет ниже, ожидалось особое предисловие.
[72] А. И. Болтунова, Т. Н. Книпович. Очерки истории лапидарного письма на Боспоре // НЭ 3 (1962) 3–31 (с 17 таблицами боспорских шрифтов); реферат в BullEpigr (1965) № 273. Архивная машинопись этой работы (ЗЕС, ф. 17, оп. 1, ед. хр. 232) завернута в газету “Правда” от 8–IX–1961, что дает основания для ее приблизительной датировки.
[73] Нередко эти пометы носят именной характер; особенно часто встречаются: АБ (Анна Болтунова) и ТН (Татьяна Николаевна [Книпович]).
[74] В письме А. И. Болтуновой к А. И. Доватуру от 10–IX–1959 (ЗЕС, ф. 17, оп. 3, ед. хр. 18) говорится, что в последнее время она мало слышит известий от товарищей по работе над Корпусом и сама давно “к эпиграфике не приступала”; Т. Н. Книпович болеет; сам Аристид Иванович, как она узнала от той же Книпович, остается на лето в городе, чтобы работать над Корпусом.
[75] ЗЕС, ф. 17, оп. 3, ед. хр. 18.
[76] А. А. Белецкий жил и работал в Киеве; вторым рецензентом, высказавшимся о подготовленном Корпусе в 1959 г., был О. О. Крюгер.
[77] А. И. Доватур ответил 15–IX–1959, как это следует из его карандашной пометы на письме Болтуновой, а также из следующего ее письма к нему же, от 30–IX–1959.
[78] См. выше прим. 37 и 72.
[79] ЗЕС, ф. 17, оп. 3, ед. хр. 18; текст, имеющийся в виду, см. далее. Подразумеваются, по всей видимости, четыре надписи, размещенные в КБН (с. 936–939), а также, наверное, дополнительные с литерой ‘a’ (см. ниже прим. 102). Надписям, появившимся в руках редакции в последний момент, не имело бы смысла давать дополнительные номера, если бы к 1960 г. все, вошедшие в Корпус, не были бы сплошь пронумерованы. Ср. также прим. 80 и 126.
[80] Сохранилась вторая половина списка фотографий к Корпусу (ЗЕС, ф. 17, оп. 2, ед. хр. 133, л. 88–111), идущая по “корпусным” номерам и — это для нас важнее — отмечающая число фотоснимков, которые иллюстрируют тот или иной номер КБН.